С того времени индустрия только деградировала. Безработица сейчас зашкаливает. Как и на Украине, в Боснии и Герцеговине тоже есть партия «Удар». Лишь цели - обратные. В Евросоюз уже не желают.
Каждый день опосля школы Джейла приходит к какому-нибудь большому магазину с мешком макраме. Ей лишь 10 лет, но она уже разделяет с родителями бремя зарабатывания средств.
«Добрый день, я желаю для вас предложить вещь ручной работы, которую сделала моя мать. Три марки. Есть различных цветов», - говорит прохожим девченка.
Три марки - это полтора евро. Но тут все недешево. И если б не салфетки, они бы реально голодали. Официальный доход данной для нас семьи боснийских мусульман, в какой трое малышей, - 75 евро: пособие на 1-го малыша плюс пенсия отца. Неджад Доло - инвалид войны.
«Я уже не помню, когда прогуливался в магазин, чтоб приобрести супруге и девченкам майку либо кроссовки. Электричество мы получаем от соседей. Им жаль моих деток, и я, чтоб не быть подабающим, помогаю им по хозяйству. Во время войны было лучше. Я знал: либо погибну, либо буду жить. А на данный момент меня опять медлительно убивают: не дают обычной пенсии, пособий, не дают, чтоб я работал», - произнес Неджад.
В Югославии у людей была работа. На данный момент ее нет у 46% трудоспособного населения, которое сейчас ругается словами «инвестор» и «приватизация». Потому когда в Тузле - втором городке Боснии и Герцеговины - были закрыты 5 личных компаний, здесь же загорелось по всей стране.
«Главная неувязка - неспособность политиков управлять государством, большая коррупция и лицемерие власти. На 1-ый план на данный момент ставят не причину, а следствие», - отметил безработный Энес Софтич.
Следствие - это погромы. Чтоб осознать причину, нужно вспомнить войну, которая стала механизмом перераспределения власти и принадлежности. В 1992 году, опосля распада Югославии, православных сербов попробовали выгнать с данной нам земли католики и мусульмане. Поначалу были баррикады и снайперы на крышах высоток, а позже дошло до окопов и артиллерии - сербская армия три с половиной года вела осаду Сараево, которая завершилась в ноябре 1995 года Дейтонским соглашением.
Часть бывшей Югославии была разбита меж воюющими сторонами: половина - Республика Сербская, половина - Федерация Боснии и Герцеговины. Вчерашние командиры стали политиками, обросли аппаратом из родственников и друзей и принялись разделять далее, но уже иностранные транши на восстановление экономики.
Большой пустырь на окраине Сараево, где до войны была промзона, - свидетельство того, что в экономику эти средства не попали. Без 5 минут безработный Сенад Смаич ходит у помойки, в которую преобразуется территория «Ферэлектро» - одной из больших экспортных компаний бывшей Югославии, за копейки приватизированной 10 годов назад.
«Когда фирму приобрели, в ней работали 167 человек. У покупателя было обязательство трудоустроить еще 250 человек, но через 10 лет нас осталось всего 50. Мы не желаем уходить из компании, невзирая на давление со стороны обладателя, который отключил в кабинете телефоны, компы и 19 месяцев не платит зарплату», - сказал Смаич.
Во времена Югославии в Боснии строили даже локомотивы. Сейчас экспортировать нечего. Полумертвые муниципальные компании выкупают по дешевке с единственной целью - обанкротить. Это самый выгодный бизнес.
Когда-то на одном из уничтоженных сейчас заводов производили электрические провода. Директор компании взял кредит в банке, приватизировал его и уничтожил. Землю перепродал германской торговой сети Bauhaus. Через какое-то время тут построят магазин, в каком будут продавать электропровода, изготовленные в Германии.
За крайние 20 лет в Сараево не возникло ни 1-го сурового производства. Ежели что-то новое, то магазин, банк либо гостиница.
Отель рядом с красочными развалинами принадлежит Фахрутдину Радончичу - фавориту Социал-демократической партии и шефу Службы гос сохранности. Деловой центр строит представитель боснийских мусульман в президиуме Федерации Бакир Изетбегович. Полное сращивание бизнеса с властью до ближайшего времени не смущало европейских кураторов Боснии и Герцеговины, которые в случае новейших беспорядков даже пообещали ввести сюда собственные полицейские силы. Таковая вот ассоциация с Евросоюзом, которая, вообщем, имеет основной признак неоколонизации: поддержка коррумпированного политического класса в обмен на самые жирные кусочки.
«Евросоюзу не нужна конкурентнсть с нашей стороны. Совсем разумеется, что есть пробы со стороны хозяев капитала из Западной Европы получить контроль над стратегическими ресурсами», - уверена Лейла Чаушевич-Сучинска, управляющий интернационального отдела Центрального профсоюза Боснии и Герцеговины.
Из кабинета Лейлы видна выгоревшая администрация кантона Сараево. В примыкающем с ним здании президиума Федерации, которое пострадало существенно меньше, сгорел Центральный архив. Там было все: и исторические документы, и декреты сегодняшней власти. Директор архива забежал на рабочее место сходу опосля пожара, сделал несколько снимков, а сейчас вовнутрь не пускают из-за опасности обрушения.
«Здесь находится чрезвычайно принципиальный фонд президента Федерации и вице-президента Боснии и Герцеговины. Я не могу огласить, что случилось с этими документами», - заявил директор Федерального архива Боснии и Герцеговины Адамир Еркович.
Ежели так, то люди во власти, которые обещают народу внеочередные выборы через два месяца, может быть, не сумеют выполнить очередное ключевое требование низов и расследовать происшествия приватизации. Для тех, кто в этом не заинтересован, архив сгорел чрезвычайно успешно.